Потребность увековечить место смертельного ранения Царя-Освободителя возникла в обществе сразу после трагических событий 1 марта 1881 года. Александр III настоял на том, что это должен быть храм, а не часовня. Первого марта 1881 года бомба, брошенная Игнатием Гриневецким, оборвала жизнь Александра II. Народовольцы привели свой "приговор" в исполнение. Но народных волнений, которые перешли бы в революцию (на что надеялись народовольцы), не случилось. Напротив, в большинстве своём люди были подавлены произошедшим. То место на Екатерининском канале, где у ног императора взорвалась злочастная бомба, ставшая причиной его смерти, быстро приобрело в глазах петербуржцев священное значение. Уже через день после этой трагической кончины городская дума столицы обратилась к Александру III с просьбой поставить на месте покушения часовню или памятник. Все расходы предполагалось оплатить из городского бюджета. Молодой император идею одобрил, но пожелал увековечить память отца постройкой храма.
Часовню на Екатерининском канале всё же поставили - но временную, деревянную. Спроектировал её Л. Н. Бенуа, старший брат Александра Бенуа. Ежедневно в часовне, накрывшей собою то место на мостовой, что было забрызгано кровью государя, служились панихиды. Вокруг неё всегда лежали живые цветы. Часовня на набережной простояла вплоть до закладки Воскресенского храма в 1883 году, после чего её перенесли на Конюшенную площадь, а спустя несколько лет разобрали. Почти тотчас после принятия решения о сооружении храма на Екатерининском канале был объявлен конкурс на лучший проект, причём чертежи полагалось подавать безымянными, чтобы авторитет автора не позволил комиссии склониться в его сторону. К 31 декабря 1881 года, когда истекал срок конкурса, комиссия имела на руках 26 проектов. 8 из них были отобраны для представления императору. Но тому не понравился ни один из них. Александр высказал пожелание, чтобы в храме воплотились черты церковного зодчества ХVII века (тогда казавшегося наиболее "русским"), а также хотел особо отметить памятное место смертельного ранения своего отца внутри собора. Повторный конкурс был стремительным. В течение месяца архитекторы - вновь анонимно - представили свои работы. На сей раз комиссия одобрила проект А. А. Парланда, составленный им в соавторстве с настоятелем Троице-Сергиевой Приморской пустыни архимандритом Игнатием (Малышевым). Император принял проект - но не безоговорочно, поставив необходимым условием его воплощения определённые доработки. На этой же стадии было избрано посвящение храма-памятника Воскресению Господа нашего Иисуса Христа, предложенное архимандритом Игнатием.
Торжественная закладка состоялась 6 октября 1883 года, в присутствии митрополита Санкт-Петербургского Исидора и царствующей четы. Перед этим часть чугунного ограждения канала и плиты мостовой со следами крови венценосца сняли и перенесли на хранение в часовню Бенуа, перевезённую, в свою очередь, на Конюшенную площадь.
Возводился собор четверть века, причём главные трудности ждали строителей в начале работ, когда нужно было как можно тщательнее провести гидроизоляцию котлована - ведь здание предполагалось строить очень близко к воде. При постройке применили ряд технических новшеств: так, впервые в петербургской строительной практике архитектор отказался от свайного фундамента и поставил собор на своеобразной бетонной "подушке". Выше подушки шла сплошная бутовая кладка на цементном растворе, а фундаменты под стенами выкладывались из путиловской плиты, особого рода известняка, добывавшегося в Путилове неподалёку от Петербурга. Стены были сложены из русского кирпича завода "Пирогранит" (удостоившегося за свою продукцию серебряной медали на Всемирной выставке в Париже), а облицованы зигерсдорфским кирпичом, который везли из Саксонии. На облицовку цоколя пошёл гранит. Позаботился Парланд и о защите собора от молний: громоотводами служили кресты центральной главы и колокольни. Отопление сделали паровым. От двух котлов, расположенных в подвале, тёплый воздух поступал в помещение храма по каналам, проложенным в стенах, а главный купол обогревали чугунные батареи. Согласно проекту, храм Воскресения Христова имел электрическое освещение - модную и достаточно редкую новинку в то время. Специально для того, чтобы замена ламп в паникадилах не представляла особенной трудности, архитектор спроектировал систему лебёдок, установленных на чердаке. К их тросам, спускавшимся через отверстия в куполах, подвешивалась люлька, с которой можно было также очищать мозаики от пыли и копоти. Кстати, о мозаиках: они выполнялись по эскизам известнейших тогдашних художников, работавших в "русском" стиле, столь любимом Александром III. Среди авторов мозаичного убранства интерьера и экстерьера собора можно назвать М. В. Нестерова, В. М. Васнецова, А. П. Рябушкина.
В июле 1897 года на центральную главу храма подняли крест, а в 1899 году на звоннице установили четырнадцать колоколов различной величины. Тринадцать из них были отлиты в Финляндии под присмотром протоирея Аристарха Израилева, большого знатока колокольных звонов, а четырнадцатый, самый большой, весом в 1010 пудов, приобрели на Нижегородской ярмарке ещё в 1896 году. Колокола оставались на своих местах вплоть до января 1931 года, когда сделались добычей треста "Металлолом". Одним из последних штрихов, оформивших фасады собора, стало размещение на них 20-ти гранитных досок с выбитыми деяниями Александра II.
Храм полностью находился на государственном обеспечении. Помимо Спаса-на-Крови, на государственном обеспечении находились ещё два собора империи - Исаакиевский в Петербурге и Христа Спасителя в Москве. Освящение храма-памятника состоялось 19 августа 1907 года с благоговейной торжественностью, которой требовал церемониал. Кульминацией его стал крестный ход. Процессия, предшествуемая стариком-камердинером покойного Александра II, выступила из храма под колокольный звон и музыку военного оркестра. По воспоминаниям современников, это было незабываемое зрелище. Сразу же по освящении, ровно в полдень, началась первая литургия, за которой императорская фамилия причастилась Святых Тайн. Так получилось, что лишь в первые десять лет существования Спаса-на-Крови его "жизнедеятельность" полностью соответствовала утверждённому порядку. Не будучи приходским, храм с приписным к нему причтом - тремя священниками, диаконом и четырьмя псаломщиками - содержался за счёт государства. Богослужения совершались ежедневно, при этом требы в храме не исполнялись.
Трудности у Воскресенского собора возникли сразу же после Февральской революции, когда из казны перестали выделяться средства на его содержание. С июля 1922 года по июль 1923 года собор принадлежал "Петроградской автокефалии". Затем храмом завладели обновленцы - представители "Живой Церкви", выступавшие за обновление всех церковных установлений и институтов и тесное сотрудничество с властью. В августе 1923 года храм Воскресения Христова вернулся под омофор Патриарха Тихона и стал кафедральным (Исаакиевский и Казанский соборы в то время были обновленческими), в каковом статусе он просуществовал до 1927 года, после чего перешёл в руки "иосифлян" (по имени митрополита Ленинградского Иосифа (Петровых)) - консервативно настроенной части духовенства, выступавшей против "Декларации" заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского).
В конце 1930 года собор был закрыт как действующий храм и передан Ленинградскому отделению общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев для создания в его стенах антирелигиозного музея. Но освоить это грандиозное сооружение, а главное, содержать его должным образом политкаторжанам оказалось не под силу. В течение года храм пустовал.
В ноябре 1931 года Областная комиссия по вопросам культов выносит решение о целесообразности разборки Спаса по частям. Спустя три года комитет по охране памятников революции, искусства и культуры выдает Ленсовету письменное разрешение на снос этого здания. Акция была запланирована на 1941 год... С началом Великой Отечественной войны взрывники были отправлены на фронт, а в соборе во время блокады Ленинграда был устроен морг. В послевоенные годы его использовали как склад декораций Малого оперного театра.
Под охрану государства собор был взят в 1968 году. На основании решения исполкома Ленгорсовета № 535 от 20.06.1970 собор был передан на баланс Государственного музея «Исаакиевский собор». К моменту приемки Спас-на-крови был в аварийном состоянии и требовал срочной реставрации. Пять куполов храма имели значительные утраты цветной ювелирной эмали. Северо-восточная глава была раскрыта на 3/4 всей площади. На центральном шатре и большой апсиде была разрушена цветная глазурованная черепица. Коррозированы и деформированы были металлические оконные переплеты, отсутствовало отопление.
Колебания креста колокольни (массой более 600 кг и высотой 6 м) привели к расширению швов между мозаичными блоками, набранными золотой канторелью. Это открыло доступ влаге, которая стала причиной обрушения части окрытия. Золоченые через огонь главы двух малых апсид были сильно загрязнены, система молниезащиты нарушена, из-за чего в 1966 году молния срезала крест северо-западной главы. Были утрачены мозаики в цоколе и изразцы южного и северного фасадов, повреждены мозаики колокольни «Константин и Елена» и «Распятие». В интерьере храма, в подвале и на западной стороне притворов были трещины.
Больше всего пострадали мозаики южной стены Спаса, поскольку именно здесь были резкие перепады температур. Полностью утрачена мозаика первого яруса северо-восточного пилона и на 50 % – мозаика второго яруса. Попадание артиллерийского снаряда в центральный купол стало причиной утраты 6,25 кв.м мозаики «Пантократор». В плохом состоянии был мрамор иконостаса: сколы по всей поверхности, натеки, пятна, местами камень вспучился и утратил полировку.
На главном иконостасе с севера и юга были утрачены бронзовые эмалевые складни с рельефными изображениями святых апостолов, а также мозаики афонских святых на фланкирующих столбиках Царских врат. Резьба вокруг икон была разрушена. Царские врата проржавели, утратили свой первоначальный облик. Украшавшие их иконы «Благовещение» и четыре евангелиста, выполненные в технике ювелирной эмали, утрачены, также как и кресты кокошников иконостаса.
Тревогу вызывало состояние мозаичного мраморного пола собора. Утраты были в его центральной части, и особенно у северо-восточного пилона, где сгорели декорации Малого оперного театра. При пожаре пострадала также облицовка цоколя пилона, выполненная из лабрадорита. Сильно пострадал цоколь стен, облицованный итальянским серпентинитом. Камень почти полностью утратил полировку, покрылся натеками, во многих местах его поверхность вспучилась и деформировалась.
Отмечены были большие повреждения в убранстве северного и южного киотов: частично утрачены резные яшмовые розетки колонок и на кварцевых пластинах, разрушены кресты в навершиях. Сень собора была утрачена полностью, отсутствовал ее шатер, сохранились только четыре яшмовые колонны с надкапительными столбиками и мозаиками, а также два звена орлецовой балюстрады.
Однако, прежде чем приступить к реставрации, необходимо было защитить основание собора от подтопления и восстановить все инженерные сети. Этот проект разработал главный инженер 9-й мастерской института "Ленпроект" В. Д.Синьков. Перед тем, как приступить к работе, установили причины подтопления. Их было несколько. Надежный «глиняный замок» Парланда был нарушен при прокладке инженерных коммуникаций на площади возле храма в конце 1930-х годов, а также во время работ по углублению дна (экскурсии на «речных трамваях» по рекам и каналам Ленинграда).
Во время строительства нового моста через канал набережная у храма была разобрана. Основание моста было свайным, но при проектировании и строительстве не обратили должного внимания на сопряжение устоев моста и конструкции набережной. В результате фильтрат воды из канала стал проникать в подвал Спаса на крови. После обследования, изысканий, изучения архивных материалов было найдено техническое решение внутренней гидроизоляции всех подвальных помещений храма площадью 520 кв.м. Это сделали при помощи металлического кессона. Итого толщина конструкции при стальной гидроизоляции составляла около 24 см. Конструкция гидроизоляции анкеровалась на глубину 300 мм (шаг анкеров в стенах 500 мм, в полу – 1 м). Для устройства кессона было затрачено 33,5 т металла, в том числе стального листа толщиной 4,5 мм.
В 1973–1974 годах специалисты Главленинградинжстроя завершили устройство кессона, и работы по монтажу внутренних инженерных коммуникаций продолжились. Были проложены теплотрасса, электрокабель, водопровод и канализация. С 1974 года началось восстановление внутренних инженерных сетей. Наиболее сложным был монтаж отопительно-вентиляционной системы, спроектированной инженерами Б. И. Ройтенбергом и Н. М. Лонской.
Параллельно с восстановлением инженерных коммуникаций научные сотрудники музея «Исаакиевский собор» изучали документы, связанные с возведением храма Воскресения Христова, причем в архивах не только Ленинграда, но и Москвы, Свердловска и Барнаула. Результаты этих трудов легли в основу архитектурно-реставрационного задания.
Уникальность убранства Спаса на крови предопределила ряд технических сложностей в ходе реставрации, в том числе с воссозданием эмалевого покрытия куполов. Ювелирные эмали для храма были изготовлены в 1896–1898 годах на московской фабрике Постникова. Область применения эмали всегда была достаточно узкой из-за технологической сложности ее производства. В основном она использовалась в ювелирном деле. Поэтому покрытие куполов храма ювелирной эмалью – смелое и необычное решение Парланда.
Чтобы восстановить эмалевые купола Спаса, пришлось изучить и старые и новые рецептуры эмали, адаптировать их для условий современного эмалевого производства. Эти работы сами по себе не имеют аналогов, но к эмалям Спаса были предъявлены дополнительные требования: повышенная кислотостойкость, твердость, соответствие палитре первоначальных эмалей, хорошая адгезия к медной основе и отсутствие токсичных веществ. Выполнить последнее условие оказалось особенно сложным.
В первоначальную рецептуру эмалей входили мышьяк и сурьма, которые снижали температуру их обжига. В современном производстве, выпускающем бытовые эмалированные изделия, наличие таких веществ недопустимо. Без них температура обжига повышалась до температуры плавления меди, и медные выколотные детали окрытия глав деформировались. К сожалению, московские специалисты не смогли справиться с этой проблемой, и решать ее пришлось в Ленинграде, на комбинате химико-пищевой ароматики. Автором уникальной рецептуры стала М. М. Карабочинская. Ее эмали были признаны не хуже прежних, постниковских. Были сложности и при изготовлении цветной глазурованной черепицы, которой окрыт центральный шатер, чердаки апсид, а также шатры и скаты четырех крылец.
Первоначально черепица и изразцы для Спаса выпускались на заводе Харламова в 1897–1906 годах. Изготовлено было 196 изразцов 21 рисунка и 22 000 штук черепицы 74 типоразмеров. Повторить такой заказ в условиях современного производства оказалось невозможным, и пришлось, к сожалению, отступить от первоначального проекта и свести модификации черепицы к 15 типоразмерам. Большую помощь оказали специалисты тонкой керамики Главленстройматериалов, подобравшие состав массы, цветовую гамму глазурей и режим обжига черепицы.
Заказ был размещен на Никольском керамическом заводе. Пришлось столкнуться с тем, что качество первоначальной черепицы выше, чем у современной. Применяющийся сейчас химический способ гашения извести полностью ее не гасит. И уже в процессе эксплуатации у оставшейся в черепке извести процесс гашения продолжается, разрывая глазурованное покрытие. Приходится укреплять глазури и подкрашивать их кремнеорганическими красками. Сорок пять керамических изразцов фасадов храма были воссозданы в мастерской Асеева в 1987–1994 годах.
Методики реставрации каменного убранства были разработаны на основании обследований Горного института. Крупные утраты восполнялись в натуральном камне и крепились на пиронах и эпоксидном клее, мелкие – путем мастиковок. В интерьере храма-памятника больше всего пострадали камни, содержащие кальций – серпентинит и мрамор. Исследования показали, что основную массу продуктов разрушения камня составил гипс. Восстанавливали камень бригады специалистов объединения «Реставратор» С. Радченко и А. Щербакова. Утраты у яшм и орлеца восполняли мастера ПО «Русские самоцветы» А. Кореньков, В. Юревич, Д. Горский, А. Браунов и другие.
Наиболее сложной оказалась реставрация мозаик собора. Пропитавшая кирпичную кладку влага проникала внутрь мозаичного блока, из-за чего на лицевой стороне мозаик образовывались высолы. На иконах и орнаментах были щели и трещины, главным образом на участках монтажных швов. Смальта между блоками отслаивалась, выпадали отдельные кубики золотой канторели. Разработал методику восстановления уникальных мозаичных полотен художник-мозаичист В. Шершнев. Сначала мозаика проходила тщательное обследование, результаты которого наносились на обмерные схематические чертежи. Затем поверхность мозаики промывали раствором детского мыла, въевшиеся загрязнения удаляли школьными ластиками. Высолы после промывки снимали механическим путем – соскребали скальпелями.
Значительные утраты смальты наблюдались в местах крепления мозаичных блоков к кирпичной кладке вследствие коррозии металлических костылей, а также в местах коррозии арматуры внутри блока. В этом случае, прежде всего, снимался оттиск с сохранившихся следов набора. Для воссоздания утраченного фрагмента готовили эскиз, картон и эталон. Металл очищали от коррозии, покрывали антикором, дважды – суриком. На этот участок наносился грунт и производился набор утраченного фрагмента.
Мозаика храма Воскресения Христова реставрировалась в течение 14 лет мозаичистами А. Алексеевым, А. Голомазиным, В. Марковичем, В. Панькиным, Э. Самородовым и другими под руководством В. Шершнева. Утраченные мозаики «Апостол Петр», «Св. Спиридоний Тримифунтский», выполненные по оригиналам А. Н. Новосельцева, «Константин и Елена» по оригиналу Ф. С. Журавлева, а также иконы интерьера «Св. апостол Иоанн Богослов» и «Св. апостол Иаков Заведеев» по оригиналам А. Ф. Афанасьева воссоздали по живописным эскизам художников А. А. Любимова и В. Г. Корбана.
Четыре иконы афонских святых, украшающие фланкирующие столбики царских врат собора, были отреставрированы и две иконы воссозданы благодаря энергии, настойчивости и мастерству И. Ю. Лаврененко. Он разработал технологию и специальное оборудование для изготовления тянутой смальты, создал методики реставрации сохранившихся образов и определил иконографию недостающих, сам исполнил эскизы, картоны и эталоны для воссоздания утраченных икон.
Иконы афонских святых набирались тянутой смальтой, имеющей вид «дротиков» разной конфигурации – треугольной, квадратной, овальной и др. Сечение модуля такой смальты – до 1 мм. Началась реставрация миниатюрных образов в 1998 году с иконы «Св. Прокопий». В настоящее время прошли реставрацию образы святых Пантелеймона и Георгия. Над каждой иконой И. Ю. Лавриненко трудится около года, такая мозаика состоит из 20 000 элементов. Эти миниатюрные образы уникальны, в каждом сохранена специфика мозаичного искусства. Они набраны «на скол», то есть не отшлифованы. При освещении благодаря бликам образ как бы оживает.
Не менее трудоемкой оказалась работа по воссозданию осветительной арматуры Спаса на крови. Сохранились только кольца в центральном и малых барабанах, световые арки, штоки от люстр и фонарей, а также кронштейны от бра над сенью. По проекту архитектора В. Н. Вороновой и конструктора Ю. М. Тихомирова, выполненному по материалам архива кинофотодокументов, мастера объединения «Реставратор» изготовили все недостающие осветительные приборы для храма. Более 4 кг золота потребовалось бригаде П. П. Ушакова на позолоту глав, крестов, двуглавых орлов на шатрах крылец, коньковых решеток на центральном шатре и навеса над «Распятием».
Ровно через 90 лет со дня освящения и открытия храма Воскресения Христова, 19 августа 1997, года был завершен первый этап его реставрации, и музей-памятник «Спас на крови» открылся для посетителей. К сожалению, после этого прекратилось финансирование незавершенной реставрации из государственного бюджета. Не получая дотаций ни от федерального правительства, ни от руководства города, тем не менее, работы на Спасе продолжаются.
В Павловских реставрационных мастерских воссоздается шатер сени собора. На объединении «Русские самоцветы» готовится декоративно-художественное убранство Царских врат (ювелирные эмали). В мастерских Государственного Эрмитажа работают над декоративными облицовочными пластинами, инкрустированными серебром, которые украшали входные двери храма. Продолжаются работы над иконами афонских святых.
Имеются также интересные факты о храме Спаса-на-Крови которые необходимо знать. Строительство храма началось раньше утверждения окончательного проекта. Его строительство заняло 24 года, а смета составила 4 606 756 рублей. Из них 3 100 000 рублей выделила казна, остальное пожертвовали императорская, государственные учреждения, частные лица.
Окровавленные камни
Изначально на том месте, где был смертельно ранен император Александр II, хотели построить небольшую часовню. Сын же убитого царя, Александр III, приказал возвести здесь просторный и величественный храм. Он распорядился, чтобы внутри храма сохранились камни мостовой, на которые пролилась кровь его отца. Эти камни остаются в стенах храма по сей день, а вместе с ними – плиты тротуара и фрагмент решетки Екатерининского канала (теперь – канал Грибоедова, прим.ред.), которые помнят день убийства царя.
Мистика чисел
Высота центрального сооружения храма – 81 метр. Это число соответствует году гибели Александра II – 1881. Еще один купол Спаса на Крови возвышается над мостовой на 63 метра. Эта цифра – возраст императора на момент смертельного ранения. Историки считают это простым совпадением, однако любители городских легенд убеждены, что никакой случайности здесь нет.
Коллекция мозаик
Храм Спаса на Крови известен также и своей коллекцией мозаик – одной из крупнейших в Европе. Площадь мозаичного покрытия на стенах храма поистине впечатляет – более 7 тысяч квадратных метров! Мозаика украшает даже иконостас. Над созданием такого роскошного убранства трудились лучшие художники – Нестеров, Васнецов, Рябушкин и другие – более 30 человек. Эта кропотливая работа заняла много времени даже у таких мастеров и задержала освящение храма на целых 10 лет.
Кресты под водой
После революции большевики сняли колокола с храма. Ходит легенда, что жители города решили спрятать кресты, чтобы их не отправили на переплавку. Кресты опустили на дно канала Грибоедова. Как впоследствии оказалось, горожане не напрасно переживали о судьбе храма: советская власть трижды собиралась разобрать Спас на Крови, но это намерение так и не было реализовано. Когда храму уже ничего не угрожало, кресты никак не могли найти. Об их местонахождении реставраторам рассказал случайный прохожий. Его слова подтвердились. Кресты подняли со дна канала, вернули на свое место и больше не снимали с куполов.
Блокадный морг
Во времена блокады в стенах Спаса на Крови открылся Дзержинский районный морг. Сюда из центра города свозили тела ленинградцев, погибших от голода и при артобстрелах. После прорыва блокады храм приспособили под овощехранилище, благодаря чему в народе его стали называть «Спасом на Картошке». В этом не было никакой иронии: картофель в буквальном смысле спас тысячи ленинградцев от голодной смерти.
Снаряд под куполом
В 1961 году реставраторы обнаружили в центральном куполе храма немецкий фугасный снаряд. Он пролежал здесь, не разорвавшись, со времен Великой Отечественной войны – целых 20 лет! 150-килограммовый снаряд пробил купол Спаса на Крови, но застрял в перекрытии свода. Отсюда его извлекала целая бригада бывших саперов и реставраторов. Снаряд благополучно достали из купола и взорвали в районе Пулковских высот.
Пророческие леса
В 1972 году началась масштабная реставрация Спаса на Крови. Она продлилась четверть века – 25 лет. На протяжении двух десятилетий храм был закрыт строительными лесами. Над затяжным ремонтом даже стали иронизировать. Так, Александр Розенбаум исполнил песню, в которой признался, что мечтает снять леса со Спаса на Крови. В народе же шутили: когда с храма, наконец, снимут строительные леса, Советский Союз развалится. Интересно, но именно так и произошло. Леса убрали в 1991 году.
Призрак
Возможно, именно место убийства породило легенды и мифы, которые связаны со Спасом на Крови. Сразу после его освящения пошел слух, что под сводами храма время от времени раздаются стоны убитого императора. Многие питерцы верят, что это оттого, что к императору приходит призрак Софьи Перовской. Силуэт девушки со шрамом на шее и белым платком в руке вдруг возникает на мостике через Грибоедовский канал. Взмахом этого платка Перовская дала сигнал бомбометателям 1 марта 1881 года. А через полтора месяца она в числе других народовольцев-заговорщиков была повешена на плацу Семеновского полка.