Юрьев-Польский. Домонгольские храмы Руси: Собор Георгия Победоносца.
Георгиевский собор
Георгиевский собор в Юрьеве-Польском, равно как и сам Юрьев-Польский, явился на свет благодаря князю Юрию Долгорукому. Из летописей узнаём, что "в лето 6660 (1152)" князь Юрий "заложи и созда град во свое имя и церковь в нем постави соборную каменную во имя святого великомученика Георгия". Судя по сохранившимся памятникам строительного усердия Юрия Долгорукого (Спасский храм в Переславле-Залесском и Борисоглебский в Кидекше), первый Георгиевский собор имел очень простую конструкцию (кубический объём, одна глава, четыре столпа) и суровую внешность. Простоял он недолго. В 1230 году внук Юрия князь Святослав Всеволодович разрушил дедову церковь, так как она, по свидетельству летописи, "обветшала и поломалася" (вполне может быть, что это свидетельство есть некая попытка оправдания, поскольку и Спасский, и Борисоглебский храмы Юрьевой постройки худо-бедно "продержались" до нашего времени). Останки первого Георгиевского собора не изучены в должной мере по сей день - вплоть до неустановленности места, на котором он стоял. Иные авторы, опираясь на данные предварительных археологических исследований и имеющиеся сведения о строительной традиции ХIII веков, говорят о том, что существующий ныне собор выстроен на фундаменте своего предшественника. Другие же полагают, что старый собор находился несколько поодаль от нынешнего. Первая версия всё же более вероятна - хотя бы потому, что на протяжении всей истории христианского зодчества новые храмы старались строить там, где стояли старые, то есть на месте, уже в некотором роде освящённом и намоленном. Сломав старый Георгиевский собор, Святослав Всеволодович "Созда паки церковь чудну зело, вельми украси ю резным камением от подошвы и до верху - святых лики и праздники..." Именно это здание - многое претерпевшее за свою почти восьмисотлетнюю историю - является сегодня объектом приложения сил реставраторов и предметом восхищения простых смертных.
С точки зрения композиции, Георгиевский собор не представляет собой чего-либо выдающегося. По наиболее авторитетным оценкам (так считал, например, Н. Н. Воронин), в плане он сохранил размеры предыдущего собора. Здание имеет четыре столпа, три апсиды и три притвора, причём западный притвор первоначально был выше боковых, ибо - по предположению того же Воронина - во втором его ярусе, на хорах, размещалось во время богослужений княжеское семейство. Наибольший интерес, конечно, представляет причудливая каменная резь, украшающая северную, западную и южную стены собора. Она давно уже привлекает внимание исследователей. Так, ещё в 1880-1890-е годы профессор кафедры истории искусств Санкт-Петербургского университета Н. П. Кондаков (1844-1925) писал: "Среди владимиро-суздальских церквей собор Юрьева-Польского занимает едва ли не первое место по оригинальности своих скульптур..." Функция же белокаменной резьбы, по мнению учёного, состояла не только в украшении, но и в назидании. Говоря о городских храмах, он писал, что они, "видимо украшались с расчётом на то, что толпы толкущегося возле них в праздник народа найдут и время, и охоту разобрать поучительные темы наружных украшений и воспользуются ими как наглядным наставлением". То есть рельефы снаружи храма играли ту же роль, что фрески - внутри.
Резьба Георгиевского собора уникальна, но нельзя сказать, чтобы она не имела родства. Среди ближайших в этом отношении предков Георгиевского храма - Дмитриевский собор во Владимире и церковь Покрова на Нерли. Но рельефные украшения юрьевского памятника отличаются как от легкого декора Покровской церкви, так и от "академическистройного" резного оформления Димитриевского собора. Рельефное убранство Георгиевского собора оригинально, прежде всего своей двойственностью - сочетанием горельефных (максимально объёмных) фигурных изображений с растительным орнаментом, выполненным в низком рельефе и покрывающим чуть ли не все стены, благодаря чему они становятся похожи на какой-то фантастический шедевр "каменного ткачества". К. К. Романов (1882-1942), архитектор и реставратор, исследовавший собор в 1909 году, высказал гипотезу, что первоначальный замысел зодчего не включал в себя "коврового" орнамента. Планировалось ограничиться лишь горельефами. Но одни только горельефы не сообщали собору чаемой князем Святославом пышности. С ними он всего-навсего становился подобен Димитриевскому собору, а ктитору желалось чтобы Георгиевский храм превосходил его (вполне понятное человеческое желание). И тогда явилась мысль дополнить уже существующее убранство сплошной вязью. Однако столь же вероятно и то, что вязь замысливалась изначально, поскольку на протяжении ХII-ХIII веков во владимиро-суздальском зодчестве прослеживается устойчивая тенденция к увеличению объёма резьбы и её усложнению.
В 1234 году постройка Георгиевского собора была окончена. В. Н. Татищев (1686-1750) на основании документов, найденных впоследствии, писал, что церковь "освятил епископ Митрофан, а при освящении "были князь великий Юрий (старший брат Святослава) и другие, веселилися три дни". Отделочные работы, по всей видимости, продолжились и после освящения. Прекратило их монголо-татарское нашествие, о чём свидетельствует неоконченная, как бы "сходящая на нет" резьба западного портала. Таким образом, Георгиевский собор явился последним памятником домонгольского зодчества Северо-Восточной Руси. Н. Н. Воронин назвал его "лебединой песней владимиро-суздальского искусства". Но, видимо, уже при татарах, в самых неблагоприятных исторических условиях, Георгиевский собор получил Троицкий придел, где был погребён сначала князь Святослав Всеволодович (1252), а затем и его сын Дмитрий. Этот придел до наших дней не сохранился.
В феврале 1238 года Владимиро-Суздальское княжество подверглось нашествию монголо-татар. Взяв Владимир и с отменной жестокостью расправившись с его жителями, татары двинулись далее, "и несть, - сообщает летописец, места, ни веси, ни сел... идеже не воеваша на Суждальской земли". Тогда был захвачен и Юрьев-Польский. Очевидно, что "окаяний кровопиицы" не остановились перед тем, чтобы разграбить Георгиевский собор. Несомненных сведений об этом не имеется, но судя по тому, что происходило во владимирских церквах ("иконы одраша, а иные исекоша, а иные поимаша, и кресты честные, и сосуды священные, и книги одраша..."), татары не церемонились и в Юрьеве. А так как имеет смысл предположить, что горожане надеялись найти спасение в стенах собора, то велика возможность, что захватчики не только ограбили, но и подожгли его. Татарским разорениям Юрьев-Польский подвергался и впоследствии - в 1382 и 1409 годах, уже находясь в составе Московского княжества, и нет оснований считать, что его соборный храм оставался при этом невредим. Очевидно, именно эти повреждения и привели к тому, что в ХV веке Георгиевский собор обрушился. Высказывалось также предположение, что своды храма обрушились из-за того, что была слишком тяжела его глава, якобы поставленная на особом постаменте. Об устроении главы Георгиевского собора до сих пор ведутся споры, существует несколько вариантов реконструкции, а вот следы пожаров в соборе зафиксировал ещё в 1863 году Н. А. Артлебен, один их основоположников русской архитектурной реставрации. Он писал: "Повреждения собора состоят только в том, что внутри его, в нижней части стен, пилястр и столбов, известковый камень местами осыпался, растрескавшись и размягчившись от огня во время бывших пожаров, когда горели в соборе иконостасы; подобные повреждения в поверхности кладки встречаются более в алтаре и в алтарных столбах, к которым обыкновенно бывает приставлен иконостас". В подтверждении "пожарной" версии стоит сказать, что при обрушении собора наиболее пострадала его восточная, т. е. ближайшая к иконостасу стена, обвалившаяся до цоколя. Вероятно, некоторое время собор стоял в руинах, приходя в негодность всё больше и больше. Но в 1471 году на его бедственное состояние обратил внимание Иван III и прислал подрядчика Василия Ермолина, который "те церкви (то есть собственно Георгиевский собор и придельный Троицкий храм) собрал вси изнова и поставил как и прежде". Такое попечение великого князя о храме Юрьева-Польского весьма характерно.
С момента возобновления каменного строительства в Северо-Восточной Руси после татаро-монгольского нашествия Георгиевский собор часто служил образцом для возводимых церквей. В частности, на него ориентировались зодчие первого Успенского собора Московского Кремля (1326; не сохр.) и Успенского собора на Городке в Звенигороде (конец ХIV века). Ермолин не знал (и подсказать некому было) расположения резных сюжетов. Он с уважением отнёсся к древней резьбе, не стесал её с камней; добросовестно пытался угадать, куда именно поместить камень с тем или иным рельефом, и иногда, как показывают плоды его трудов, действительно угадывал. Но чаще ему не удавалось установить связи между фрагментами кладки, и в итоге храма превратился в резную головоломку для грядущих поколений. Дальнейшая история собора вплоть до начала ХVII столетия весьма темна. В то время он подвергся разорению "от поляков и русских изменников" и в ближайшие сто с лишним лет положение его оставалось самым печальным, о чём красноречиво свидетельствовал в ХVIII веке ключарь суздальского Богородице-Рождественского монастыря Ананий Федоров. Он писал: "Собор от долговременства весьма обветшал внутри и вне и во всеконечном бысть презрении... и священнослужители протопоп с братиею в самой нищете находились... в церковных потребах имелась нужда, и многажды утрени и вечерни пелись без свеч". Тем не менее, именно в этот период собор постепенно начали искажать пристройками: над его западным притвором появилась шатровая колокольня. В 1781 году старую шатровую колокольню сменила огромная четырёхъярусная, а в 1817 году тёплый Троицкий придел расширили, превратив в полноценный зимний храм. В 1827 году с южной стороны пристроили ризницу. И едва ли не весь древний корпус собора оказался скрыт этими "полезными добавлениями".
К концу ХIХ века неудовлетворительность состояния Георгиевского собора была уже очевидна. Н. П. Кондаков в 1897 году называл его "удивительной церковью, которая бы заслуживала стоять под стеклянным колпаком... как замечательный памятник средневековья... который, к сожалению, в настоящее время изуродован позднейшими пристройками". В то время храм был покрыт четырёхскатной кровлей, с северной и южной стороны пробиты новые окна. Остро встал вопрос: что делать с зимнем храмом? Понятно было, что совсем обойтись без него нельзя, потому что зимой в Георгиевском соборе становилось холодно и сыро. Однако тогдашний тёплый храм не только уродовал древний памятник, но и предоставлял слишком много неудобств прихожанам: "... во всякое время года тесно и душно даже при обычном собрании богомольцев в воскресные дни..." - писал священник Георгиевского собора отец Александр и предлагал сломать старый тёплый храм и построить новый - на некотором удалении от Георгиевского собора. Предложение о. Александра - как об очищении древнего храма от позднейших наслоений, так и о постройке новой тёплой церкви - встретило с одобрением и в научных кругах, и у священноначалия. Предстояло испросить у городской думы участок, разработать проект будущего здания и собрать на него деньги. Всё это было осуществлено к 1907 году. А в 1915 году новый Троицкий собор уже освятили. Но вот работы над приведением Георгиевского собора "в древний вид", которые планировалось начать сразу по освящении тёплого Троицкого храма, пришлось из-за войны отложить. Потом наступил 1917 год. Потом оба собора - и тёплый, и холодный - закрыли.
В советское время памятник домонгольского зодчества дождался освобождения от каменных оков ХVIII-ХIХ столетий. В 1920 - 1930-х годах собор был отреставрирован под руководством Петра Барановского и Игоря Грабаря. Реставраторы удалили все позднейшие пристройки, раскрыв первоначальный объём храма. К большому сожалению для всех нас - Георгиевский собор не включён в Список Всемирного наследия Юнеско. Это весьма огорчительно, ведь древний памятник нуждается в срочных мерах по его сохранению. Юрьевский храм выглядящий, на первый - непросвещённый - взгляд, вполне неплохо (то есть примерно так, как должна выглядеть, в нашем обывательском представлении, постройка ХIII века), находится в тяжелейшем состоянии. Его резьба постепенно "истаивает". Тревога научного сообщества растёт год от года, а какие-то реставрационные шаги если и предпринимаются, то не весьма доброкачественного свойства - и всё из-за системы тендеров, в рамках которой предпочтение часто получают не те, "кто лучше", а те, "кто дешевле". Реставраторы полагают, что виной всему вода. Памятник в Юрьеве-Польском сейчас страдает от подсоса воды: идёт мощное движение солей, которые разрушают камень. Такова основная версия.
Четырёхстолпный крестово-купольный собор во имя вмч. Георгия имеет в плане четверик, длина которого (без учёта апсид и притворов) составляет 13,5 м, а ширина - 14 м. Сторона подкупольного квадрата - 4,7 м. Толщина стен - около метра.
Адрес: Владимирская область, Юрьев-Польский, Музейный пер.
Координаты: 56.49651, 39.680079
Проезд: Центр города, пешеходная доступность.